Ты писал эту книгу, наверное, тысячу лет,

вспоминая все прошлые жизни, как выцветший сон.

Ты укладывал рукопись в тонкий пурпурный виссон,

и бессвязные мысли послушно сплетались в сюжет.

Ты чертил на упругих листах драгоценным пером

силуэты фигур и десятки подробнейших карт.

И чем больше румянец тускнел у тебя на щеках,

тем сильнее и ярче цвела акварель на сыром.

Ты спешил уместить волшебство между сбивчивых строк

и с тревогой смотрел на подросших своих сыновей.

Ты учил их добру, но они становились грубей,

и трагичными красками выписан был эпилог.

Ты ушёл поутру. Равнодушно взирала заря

на разбросанный в комнате ворох измятых листов.

Две ступеньки… не заперта дверь… но не хочет никто

замечать межпланетный портал посреди пустыря.